Мы переживаемъ знаменательное время, когда въ жизни галицкаго общества происходитъ глубокій, коренной переломъ: переходъ отъ польскаго къ русскому языку.
До сихъ поръ въ торговомъ мірѣ Львова главенствовалъ польскій языкъ — почти всѣ вывѣски надъ магазинами и торгово промышленными предпріятіями, всѣ уличныя объявленія отъ скромныхъ карточекъ ищущихъ работы, до огромныхъ кричащихъ плакатовъ кинематографовъ — все это писалось по-польски.
Въ университетѣ и гимназіяхъ для прохожденія курсовъ пользовались опять таки исключительно польскимъ или "украинскимъ" языкомъ.
Разговорнымъ языкомъ массъ городского населенія былъ также языкъ польскій — до сихъ поръ.
Но теперь, когда Львовъ, наконецъ, пересталъ быть Лембергомъ, — торговымъ, и учебнымъ, и обывательскимъ языкомъ въ Карпатской Руси, а слѣдовательно и во Львовѣ, естественно станетъ русскій языкъ.
Кинематографы, идущіе всобще "впереди времени", первые поняли тшетность борьбы съ силой историческихъ судебъ и уже печатаютъ свои плакаты и программы по-русски. Ихъ примѣру послѣдовали и нѣкоторые, пока еще сравнительно немногіе, магазины...
Но слова одобренія не вяжутся на языкѣ, когда читаешь эти, особенно-кинематографическія, объявленія, — настолько они безграмотны и нелѣпы.
Вотъ, напр., что предлагаетъ "Кино Элитъ" отъ 21. X.:
"Арцивеселая, актуальная снимка съ природы!"
"Лилія надъ багномъ (?? — можетъ быть, болотомъ?), весьма печальная драма, выиграный черезъ найлучшыхъ итальянскихъ артистовъ".
"Маленкій Вилюсь дѣлается спящимъ".
"Любѣзная дѣвушка, сензаціонная драма изъ Генты Портенъ въ главной ролѣ".
"Что милость (?? — можетъ быть, любовь?) докажетъ, фарса изъ Максомъ Линдеромъ въ главной ролѣ".
И подъ всѣмъ этимъ помѣтка: "Дозволено цензурой".
Тотъ же "Элить" 22. X. печатаетъ:
"Бездомны, драма возлѣ славнаго романса Гектора Мальста, въ главной ролѣ малая Фромета изъ драмы Биктора Хюго "Негодяи" (?!!), фильмы 3.000 длинный".
"Максъ учителемъ танга".
"Билеты свободнаго входа ничтожное".
Внизу опять: "Дозволено цензурой".
Подобные же образцы русскаго языка дають и другіе кинематографы, напр. "Кухаръ", который, тоже съ позволенія цензуры, предлагаетъ посмотрѣть "Цвѣточную драмму, снятіе фабрики "Пате", "Чуда природы Кавказа", "Шутки милліонерки", "Макса, который учится волшебства" и т. д.
Такова же по грамотности и программа "Кино Дримлендъ или Утѣшеніе:" "Кто убійцемъ", "Смерть любьви" и т. д.
Программа, по мнѣнію импресаріо, должна вызывать "залпы смѣха".
Быть можетъ, найдется шутникъ, который разразится "залпами смѣха", прочтя эту белиберду, но намъ, русскимъ, стыдно и больно видѣть, какъ уродуютъ нашъ языкъ, выставляя на публичное осмѣяніе подобныя произведенія "русской" литературы.
А вѣдь по этимъ объявленіямъ, благодаря ихъ размѣру и яркости красокъ, невольно бросающим ся въ глаза каждому прохожему, городское населеніе Карпатской Руси будетъ получать первое понятіе о "русскомъ литературномъ языкѣ"...
[Прикарпатская Русь]
23.11.1914