М. О. Меньшиковъ затрагиваетъ въ "Новомъ Времени" еще разъ вопросъ о нѣмецкихъ колоніяхъ на томъ мѣстѣ, гдѣ раньте находилась Запорожская Сѣчь:
"Когда вы плывете по древне-русскому Днѣпру, который, по живописному вираженію проф. Ключевскаго, былъ становымъ хребтомъ русской исторіи, a eгo притоки — ребрами,—когда вы подъѣзжаете къ одной великой достопримічательности — тому мѣсту, гдѣ когда-то была Запорожская Сѣчь, вы поражаетесь, встрѣчая въ этомъ мѣстѣ... Пруссію. Что за чудо? Оказывается, послѣ разоренія Запорожской Сѣчи въ 1775 году при Екатеринѣ II, вся эта мѣстность была обращена подъ менонитскія колоніи. Русское правительство пригласило ихъ изъ Пруссіи, одѣливъ многочисленными привилегіями... За первой партіей менонитовъ хлинули въ Россію новыя, и съ тѣхъ поръ сложилось очень странное привилегированное сословіе въ Россіи: нѣмцы, не желающіе защищать своего новаго отечества, не желающіе нести самой трагической повинности — военной...
Правительство еще въ 1873 г. посылало урезонивать ихъ графа Тотлебана, но, такъ какъ они не подчинились увѣщаніямъ, то... ихъ оставили въ покоѣ. Нечего и говорить, что за 140 лѣтъ нѣмцы нисколько не обрусѣли. Они какъ жили, такъ и живутъ своей глубоко замкнутой нѣмецкой сектантской жизнью, подавляя окрестное населеніе своимъ капиталомъ и сплоченностью. Такъ вотъ тотъ элементъ, которымъ была замінена знаменитая Запорожская Сѣчь".
Въ томъ-же номерѣ "Новаго Времени" находимъ еще одну замѣтку о громадныхъ общественныхъ капиталахъ колоній въ Россіи:
"Общественный капиталъ Хортицкой волости еще двадцать пять лѣтъ назадъ составлялъ внушительную цифру — 1,200.000 рублей. За послѣднюю четверть вѣка онъ, конечно, значительно возросъ. Неменьшими суммами обладаютъ и другія нѣмецкія колоніи въ Россіи. Откуда и какимъ образомъ составились эти суммы? Какъ это ни странно, но своимъ первоначальнымъ происхожденіемъ эти капиталы, являющіеся въ настоящее время средствомъ борьбы противъ всего русскаго, обязаны заботамъ нашего же правительства о судьбѣ нѣмцевъ-колонистовъ въ Россіи. Въ заботахъ объ устраненіи среди приглашенныхъ чужестранцевъ безземельнаго пролетаріата, правительство отвело колоніямъ крупные участки земли, подъ названіемъ "овчаренныхъ", чтобы на доходы съ нихъ были пріобрѣтаемы земли для безземельныхъ нѣмцевъ. Вотъ доходы-то съ этихъ земель и составили крупные общественные капиталы колоній. На эти же капиталы, въ большинствѣ случаевъ, нѣмецкія колоніи и пріобрѣтаютъ русскія земля, увеличивая такимъ образомъ на казенный счетъ нѣмецкое землевладѣніе въ Россіи".
_________
Рѣзкую, но справедливую характеристику Императора Францъ-Іосифа даетъ въ "Русскомъ Словѣ" г. Баянъ:
"Въ этомъ 80-лѣтнемъ старцѣ воплотились 80 лѣтъ бытія лоскутной имперіи — 80 лѣтъ политическихъ интригъ, лжи и коварства. Въ свою очередь, и имперія, какъ политическій организмъ, приняла на себя всѣ типичныя черты личности Франца-Іосифа. Быть-можетъ, оттого длань карающей Немезиды, отчаявшись достать изъ-за имперіи ея монарха, рѣшила захватить ихъ обоихъ вмѣстѣ: развалъ имперіи пригнала къ гніенію грѣшника. Такъ или иначе, но лоскутный глава лоскутной страны никакого соболѣзнованія надъ своей судьбой не заслуживаетъ. Все его царствованіе было сплошной то азартной, то коммерческой игрой, подбитой шулерствомъ. И теперешняя катастрофа застигла его вовсе не врасплохъ: онъ къ ней готовился долыпе, чѣмъ его выученикъ Вильгельмъ. Какъ-разъ въ то время, какъ газеты разносили по міру восклицаніе Франца-Іосифа: "Я не омрачу своихъ послѣднихъ дней кровопролитіемъ; слишкомъ ужъ много крови послала мнѣ судьба", — подъ гармонію этихъ словъ богобоязненнаго старца его министры готовили рязбойничій набѣгъ на Сербію, остановленный лишь протестомъ Италіи (разоблаченія Джіолитти). Нападеніе на Россію тоже состоялось бы гораздо раньте, если бы къ нему былъ готовъ Вильгельмь (Кильскій каналъ). Раскрытая теперь военная австрійская организація свидѣтільствуетъ, что захватъ части Россiи былъ обдуманъ и подготовленъ въ Австріи десятками лѣтъ. А въ это время дряхлѣющій императоръ канючилъ о "несчастной судьбѣ", вздыхалъ, плакалъ и... молился.
Политическому облику Франца-Іосифа соотвѣтствуетъ и обликъ этическій. Въ грѣшникѣ-монархѣ притаился грѣшникъ-человѣкъ. Тайны австрійскаго двора болѣе сложны, чѣмъ испанскаго. Нравственная грязь льетъ потоками со ступеней австрійскаго трона. Въ этой грязи задохлась чистая дуща прекрасной Елизаветы, въ ней захлебнулись всѣ члены семьи. Всѣ "катастрофы" дома Габсбурговъ, увѣнчавшіяся меерлингской, — неизбѣжныя слѣдствія нравственнаго гніенія этого дома."
