Извѣстный славистъ, знатокъ угро-русской этнографіи и исторіи, профессоръ Д. Л. Петровъ, въ брошюрѣ: "Объ этнографической границѣ русскаго народа въ Австро-Угріи, о сомнительной "венгерской" націи и о недѣлимости Угріи" проводить идею многонациональной и въ то же время недѣлимой "Угріи", причемъ, идеализируя мадьярскую націю, взваливаетъ вину за порабощеніе ею другихъ народностей на — Австрію:
"Главное... что поддерживаетъ венгерскую государственную идею", это — Вѣна, а за спиной ея Берлинъ.
"Если бы австрійскій императоръ, какъ король Угріи, пожелалъ уничтожить мадьярскую гегемонію, онъ бы безъ особыхъ затрудненій справился съ мадьярами. Онъ могъ бы дать недостающую не-мадьярскимъ народностямъ организацію, провести на высшіе посты ихъ представителей, — какъ это имѣло мѣсто въ 1850 — 1865 гг., — внимательно наблюдать за исполненіемъ весьма либеральнаго закона 1868 г. о равноправіи народностей, строго преслѣдовать всѣ мѣры фальсификаціи и насилій при выборахъ и т. п., оставаясь на строго конституціонной почвѣ. Тѣмъ успѣшнѣе могло бы быть все это исполнено, что въ простонародныхъ массахъ славянъ и доселѣ сохранило свое обаяніе имя "наияснѣйшаго цѣсаря" — титулъ короля Угріи прививается лишь путемъ школы и службы въ гонведахъ... Вѣна со времени "соглашенія" наоборотъ, дѣлала все возможное для поддержки господства мадьяръ".
A. Л. Петрову совершенно справедливо возражаетъ въ "Бирж Вѣд." проф. П. Б. Струве:
"Въ этомъ разсужденіи весьма много неяснаго и невѣрнаго. Фактически, конечно, вовсе не Вѣна поддерживала господство мадьяръ, а со времени соглашенія 1867 г., наоборотъ, Будапештъ терроризировалъ Вѣну и систематически расширялъ свои права и взинчивалъ свои національная притязанія, сводя къ нулю значеніе "цѣсаря" и австрійскаго правительства въ Венгріи и для Венгріи, и совершенно не считаясь ни съ интересами Австріи, ни съ интересами всей монархіи, какъ цѣлаго.
Если бы "цѣсарь" ту программу, которую онъ, по словамъ А. Л. Петрова, долженствующими вызывать изумленіе у всѣхъ лицъ, знакомыхъ съ политическими условіями и политической литературой Габсбургской монархіи, могъ проводить, "оставаясь на строго конституціонной почвѣ", сталъ осуществлять въ дѣйствительности, — Венгрія давно уже отложилась бы отъ Австріи. Такая политика означала бы революцію сверху, и она вызвала бы отпоръ въ видѣ новой мадьярской національной революціи...
Иначе, какъ международной катастрофой, господство мадьяръ въ Венгріи могло бы быть сломлено лишь однимъ путемъ: прямой войной между Австріей и Венгріей. И я лично всегда держался взгляда, что если бы не великодержавныя задачи, связывавшія желѣзнымъ обручемъ федералистическую Австрію и централистическую Венгрію и приковывавшія оба эти государства къ Германіи, то развитіе взаимныхъ отношеній между Вѣной и Будапештомъ, въ связи съ ростомъ сознанія національностей въ Венгріи и дальнійшимъ развитіемъ національныхъ автономій въ Австріи, неотвратимо привело бы къ вооруженному столкновенію Австріи съ Венгріей, которое, по моему глубокому убѣжденію, кончилось бы разгромомъ и преобразованіемъ Венгріи на "австрійскихъ началахъ", о чемъ, какъ о результатѣ великой европейской войны, не употребляя этого выраженія, мечтаетъ и А. Л. Петровъ. Ибо только уподобившаяся Австріи Венгрія могла бы оказаться той идиллической Угріей, которую рисуетъ себѣ почтенный славистъ".
___
Въ другомъ мѣстѣ своей брошюры А. Л Петровъ, какъ и А. А Башмаковъ на послѣдней "славянской трапезѣ" въ Петроградѣ, неожиданно отстаиваетъ территориальную недѣлимость Венгріи:
"Мы бы считали невозможнымъ раздѣлить Угрію, составляющую исторически, географически и, главное, экономически единое неразрывное цѣлое, раздѣлить безъ ущерба для самихъ не-мадьярскихъ народностей. Какъ населенная мадьярами Угорская равнина, Дольняя земля, не можетъ жить безъ горныхъ русскихъ, словацкихъ, нѣмецкихъ, румынскихъ округовъ, такъ и горные округа не могутъ существовать безъ Дольней земли".
П. Б. Струве считаетъ съ точки зрѣнія экономиста аргументацію автора неубѣдительной:
"Авторъ не доказываетъ этого положенія. А, какъ экономистъ, я долженъ сказать, что лишь детальный анализъ реальныхъ условій въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ можетъ показать, что экономическая связь, существующая между какими-либо областями, обязательно требуетъ ихъ политическаго объединенія. Ибо какъ тѣсная политическая связь можетъ существовать при значительной экономической раздѣльности, такъ и тѣснѣйшее экономическое взаимодѣйствіе можетъ очень недурно уживаться съ полной политической раздѣльностью. Вотъ почему изъ экономической связи обитающихъ въ горахъ угроруссовъ съ венгерской равниной, населенной нерусскимъ элементомъ, для меня вовсе a priori не вытекаетъ нежелательность, а тѣмъ менѣе невозможность присоединенія угрорусскихъ комитатовъ Венгріи къ Галичинѣ, къ которой они, на основаніи національнаго принципа, должны принадлежать. Всякій экономистъ хорошо знаетъ множество примѣровъ прочныхъ экономическихъ взаимоотношеній при фактически неустранимой и по существу необходимой политической раздѣльности.
Что въ данномъ случаѣ невозможно подобное сочетаніе экономической связи и политической раздѣльности, — это должно быть по меньшей мѣрѣ спеціально доказано. Безъ спеціальныхъ и детальныхъ доказательствъ вся аргументація автора остается совершенно неубѣдительной именно для экономистовъ".
Что же касается исторической и национальной точки зрѣнія, то въ нынѣшній великій моментъ долгожданнаго освобождения Карпатской Руси и окончательнаго завершенія завѣтнаго процесса собиранія русской земли — было бы просто грѣшно и нелѣпо приносить 700.000 несчастныхъ угроруссовъ въ жертву сомнительнымъ теоретическимъ выкладкамъ и соображеніямъ и оставлять эту искони-русскую землю на полный произволъ и окончательное съѣденіе жестокой и безпощадной "Угріи"!
