"Русскимъ Эдиссономъ" прозвалъ покойнаго нашего земляка Іосифа Николаевича Ливчака фельетонистъ "Новаго Времени" М. О. Меньшиковъ. Это почетное имя за нимъ такъ и осталось. И дѣйствительно, въ дѣятельности нашего земляка было много общихъ чертъ съ трудомъ великаго американца.
Это прежде всего, разнообразіе изобрѣтеній. Не было поприща техники, на которомъ покойный нашъ землякъ не попробовалъ бы своихъ силъ. Отъ матрицъ въ типографскомъ искусствѣ, примѣненномь въ усовершенствованномъ видѣ впервые въ Лейпцигѣ, до разныхъ военныхъ изобрѣтеній включительно, І. Н. Ливчакъ оставилъ слѣдъ въ техникѣ. Его желѣзнодорожный вагонъ-"мѣтчикъ", введенный впервые въ Россіи и дававшій возможность любому машинисту вести поѣздъ по неизвѣстной ему мѣстности; "приборъ Ливчака", усовершенствовавшій русскую винтовку и попавшій въ литературу (въ "Поединкѣ" Куприна), — вотъ главная его заслуга для родной техники. Имя его стало извѣстно и за предѣлами Россіи и австрійское правительство еще 7 лѣть тому назадь дѣлало ему чрезвычайно лестныя предложенія для переѣзда въ Вѣну и продажи ему его новѣйшихъ изобрѣтеній.
Но для галичанъ гopаздо болѣе интересна литературная дѣятельность, связанная съ освобожденіемъ родины. Oтецъ его былъ священнткомъ въ перемышльской епархіи. Какъ создатель журнала "Страхопудъ", какъ редакторъ "Славянской Зари" въ Вѣнѣ І. Н. Ливчакъ стяжалъ себѣ почетное имя въ нашей литературѣ. Оба журнала онъ издавалъ въ Вѣнѣ, сейчасъ же по окончаніи вѣнскаго политехникума, въ роковые для Австріи 1866 и 1867 годы, когда старая имперія Габсбурговъ, разбитая подъ Садовой пруссаками начала свое переустройство въ Австро-Венгрію.
І. Н. Ливчакъ былъ вмѣстѣ съ Я. Ф. Головацкимъ представителемъ Галицкой Руси на всеславянскомъ съѣздѣ въ Москвѣ въ 1867 г. Онъ игралъ тогда выдающуюся роль въ русско-польскихъ примирительныхъ переговорахъ. Никто иной какъ Смолька просилъ его поѣхать въ Петроградъ и въ славянофильскихъ кругахъ поднять вопросъ о русско-польскомъ примиреніи, всего 4 года послѣ польскаго мятежа 1863 г. Но "австрійская оріентація" польской шляхты испортила все дѣло. Извѣстная декларація польскихъ представителей императору Францу-Іосифу, посѣтившему въ 1867 г. Галичину, "Przy Tobie Panie stoimy i stać chcemy", (При Тебѣ, Государь стоимъ и хотимъ стоять) сдѣлала невозможными всякіе дальнѣйшіе переговоры и идея "Славянской Зари" была похоронена до самаго послѣдняго времени.
Въ качествѣ редактора "Славянской Зари" І. Н. Ливчакъ поддерживалъ близкія сношенія и съ тогдашними украинофилами. Никто иной какъ 11. А. Кулишъ старался отвлечь І. Н. Ливчака отъ общерусской идеи и направить его по "сепаратистскому" пути. Но выщло наоборотъ. Аргументы Ливчака робѣдили П. А. Кулиша, онъ въ письмѣ къ Ливчаку отрекся отъ украинофильства и подъ конецъ жизни написалъ "исторію возсоединенія Руси". Письмо съ отреченіемъ Кулиша, І. Н. Ливчакъ долго носилъ при себѣ и показывалъ "Невѣрнымъ Фомамъ" изъ украинофильскаго лагеря. По его словамъ, покойный Анатолій Вахнянинъ, галицко-русскій композиторъ сепаратистъ, обманнымъ образомъ взялъ это письмо и скрылъ или сжегъ во избѣжаніе соблазна.
Послѣ московскаго славянскаго съѣзда І. Н. Ливчакъ переѣхалъ въ Россію, гдѣ занялъ сперва мѣсто преподавателя въ Виленскомъ реальномъ училищѣ, а затѣмъ проживалъ въ Петроградѣ, посвятивъ себя исключительно изобрѣтательной дѣятельности.
Онъ всегда принималъ живое участіе въ дѣлахъ родины и во время издательства "Галицко-русскаго Вѣстника" въ Петроградѣ въ 1891 г. написалъ интересную статъю о положеніи Галицкой Руси.
Въ 1906 г. І. H. Ливчакъ быль избранъ товарищемъ предсѣдателя "Галицко-русскаго общества" и прочелъ въ славянскомъ обществѣ докладъ о необходимости серьезной борьбы c украинскимъ сепаратизмомъ. Докладъ этотъ напечатанъ отдѣльной брошюрой.
Скончался І. Н. Ливчакъ въ преклонномъ возрастѣ — 72 лѣтъ. Но кто видалъ его живые глаза, его почти совсѣмъ еше несѣдую голову, тотъ не могъ ожидать, что кончина его такъ близка.
Еще мѣсяцъ назадъ въ редакціи "Новаго Времени" мы поздравляли другъ друга съ освобожденіемъ родины. Намъ не надо было словъ. Нѣмыя слезы текли изъ нашихъ глазъ. Онъ завидовалъ мнѣ, что я вскорѣ попаду на родину.
— Какъ бы мнѣ хотѣлось еще разъ повидать Карпаты, сказалъ онъ глухимъ голосомъ.
Онъ перенось лѣтомъ тяжелую болѣзнь въ Царскомъ Селѣ, куда онъ переѣхалъ на жительство изъ сырого Петрограда. Онъ мечталъ поправить здоровье цѣлебнымъ воздухомъ родныхъ горъ.
Судьба рѣшила иначе. Онъ могъ сказать умирая "Нынѣ отпущаеши раба твоего, Владыко, съ миромъ". Онъ слышалъ звонъ воскресенья и подъ звонъ этоть ушелъ въ тотъ лучшій міръ.
Русская Земля пріютитъ прахъ его, какъ пріютила Кичковскаго въ Кронштадтѣ и Наумовича на Аскольдовой могилѣ. А въ освобожденной родинѣ "память праведника да пребудеть со похвалами..."
Дмитрій Вергунъ.
